Председатель общественного совета при ГУФСИН России по Пермскому краю Виктор Краснобаев рассказал об инструментах исправления осуждённых и причинах «пробуксовки» этой работы в тюрьмах региона.
Как известно, тюрьмы имеют две ключевые задачи: исполнение наказания и исправление осуждённых. Чисто теоретически эти функции не противоречат друг другу, но на практике возникают сложности с их разведением. В значительной степени это связано с недостаточным вниманием к тюрьмам со стороны государства. Но это не означает, что мы должны всячески стремиться к тому, чтобы создавать такие же условия, как в западных тюрьмах. Условия, приближённые к уровню жизни на Западе, сначала необходимо создать для законопослушных граждан. Иначе это будет просто безнравственно.
Одним из ключевых показателей эффективности деятельности исправительных учреждений мог бы являться рецидив преступлений. Из года в год этот показатель в Пермском крае хоть немного, но снижается. Процент, однако, продолжает оставаться достаточно серьёзным. Данная проблема свойственна всей системе исполнения наказаний в стране. Несколько лучше дело обстоит с рецидивом среди осуждённых без изоляции от общества. Там он достигает уровня 2,3%
Я имею более 30 лет преподавательского стажа и убеждён, что человека нельзя ничему научить. Ему можно только помочь научиться. Так же, как нельзя перевоспитать, а лишь помочь в этом. Без собственного желания и стремления осуждённого исправиться ничего не получится. Конечно, для помощи человеку в перевоспитании необходимо создать специальные условия.
По сравнению с 1990-ми годами здесь сделан очень большой шаг вперёд. Но проблема остаётся и связана с рядом факторов. Во-первых, значительная часть осуждённых не работает. А отсутствие занятости в исправительных учреждениях развращает человека, стимулирует иждивенчество, создавая впечатление, будто ему что-то должны. Мне кажется, в тюрьме человек, напротив, должен стремиться самостоятельно себя обеспечивать и отвечать за свои обязательства по судебным искам. А в отсутствии занятости заключённых вина лежит на государстве. Потому что тюрьма не может работать исключительно на коммерческой основе.
Самым оптимальным, на мой взгляд, здесь было бы наращивание госзаказа на производство той или иной продукции в тюрьмах. При этом конкурсы на реализацию госзаказа сегодня организованы весьма странно, а именно так, что в них побеждают коммерческие фирмы, которые затем, в порядке субподряда, обращаются к исправительным учреждениям для непосредственной реализации госзаказа. В тех тюрьмах, где есть производство и люди достаточно много работают, им достаётся не больше 20% стоимости, а 80% фирмы оставляют себе. В итоге получается самая настоящая потогонная система. А государство не обращает на это внимания, допуская ситуацию, когда тюрьмы просто не могут самостоятельно участвовать в конкурсах хотя бы в связи с наличием требований о залоговых гарантийных обязательствах, на которые у тюрем просто нет денег. Впрочем, у них нет на это и права, как у госучреждений.
Во-вторых, следственные органы не всегда корректно подходят к проблемам соблюдения порядка в учреждениях. Недавно на совещании у нового руководителя ГУФСИН Пермского края нам показали записи с камер наблюдения в тюрьмах, где осуждённые оскорбляют сотрудников учреждения или сыплют в их адрес угрозами. Но как только эти записи попадают в прокуратуру и следственные органы, то зачастую в рассмотрении подобных дел там отказывают, ссылаясь на то, что всё это происходило непублично и в закрытом учреждении. Это развращает заключённых и ставит под угрозу жизнь и здоровье сотрудников учреждений. Отдача от сотрудника, который не чувствует себя защищённым, резко снижается, что влияет на весь процесс перевоспитания.
И третья проблема — зачастую низкая культура самих сотрудников исправительных учреждений. Но говорить о какой-то особой воспитательной и просветительской работе в отношении сотрудников или об их специальном отборе довольно сложно в условиях, когда постоянно сокращается численность штатных кадров учреждений. Прежде всего, необходимо увеличить штат психологов и воспитателей, на которых и должна ложиться нагрузка по работе, нацеленной на исправление осуждённых.
Однако и на сегодняшний день в местах лишения свободы есть ряд инструментов, которые могут способствовать исправлению осуждённых. Прежде всего, это школы, ведь многие заключённые не имеют не то что среднего, но даже начального образования. Школы на территории тюрем способствуют занятости человека. Также можно предположить, что вместе с получением знаний у него что-то изменится и в сознании.
В ряде учреждений можно получить и профессиональное образование, которое может быть востребовано и после освобождения. Во всех тюрьмах имеются клубы и библиотеки. Мы не проводили особого мониторинга того, как происходит отбор книг для тюремных библиотек, но могу сказать, что наиболее популярно.
Женщины часто предпочитают любовные романы, а мужчины детективы, но в тюрьмах стараются приобретать только те детективы, где преступник в итоге несёт наказание. Мне кажется, полезной была бы практика выпуска собственной газеты ГУФСИН по Пермскому краю «Преступление и наказание», в которой описывались бы проблемы и повседневная жизнь в тюрьмах. К сожалению, по решению Москвы её закрыли.
Есть ещё один инструмент, который у нас очень слабо применяется, — это отпуск для заключённых. В определённой степени это объективно, причина, думаю, заключается в отсутствии должного доверия к осуждённым со стороны руководства учреждений. Кроме того, в некоторых тюрьмах превалирует «советский» подход к оценке и характеристике заключённых. Его суть сводится к тому, что руководство учреждения иногда считает, что на путь исправления встал тот, кто готов, извините за выражение, «лизать сапоги». А человек, который исполняет свои обязанности и соблюдает режим, но имеет чувство собственного достоинства, может восприниматься как человек не готовый к исправлению. Здесь тоже есть, над чем работать.
