На высоком берегу Чусовой, напротив Верхнечусовских Городков, в селе Успенском в 1864 году был воздвигнут храм. Он был построен на месте монастыря, существовавшего здесь в XVII–XVIII веках и освящённого, как и храм, в честь Успения Пресвятой Богородицы. А монастырь был основан в память духовных подвигов, совершённых в этих местах известным русским святым — преподобным Трифоном Вятским.
В начале эпохи Иоанна Грозного, в 1546 году, далеко за пределами Пермской земли, на территории современной Архангельской области в благочестивой и добродетельной крестьянской семье родился будущий преподобный. Его биография («Житие») была составлена, судя по всему, в XVII веке, но первоначальный текст до нас не дошёл.
Всего выявлено 23 списка «Жития» Трифона Вятского, причём самый ранний из сохранившихся относится только к концу XVII века. В 1868 году историк и археограф Пётр Шестаков публикует в Казани тот текст «Жития», который стал наиболее известным и послужил основой для составления житий Трифона на современном русском языке в XX веке.
А в 1905 году наш земляк Василий Струминский в «Трудах Пермской губернской учёной архивной комиссии» публикует другую редакцию «Жития». Подлинник этого текста был составлен в Вятском Трифоново-Успенском монастыре, а список с него в 1838 году преподнесён настоятелем обители, священно-архимандритом Никодимом, чердынскому купцу Ивану Калашникову.
«Никодимовский» текст короче «шестаковского» и, как отмечает Струминский, на первый взгляд напоминает сокращённый вариант опубликованного в Казани «Жития». Однако сравнительный анализ текстов привёл Струминского к выводу, что в ряде случаев между двумя редакциями существуют расхождения, при этом в никодимовском «Житии» есть детали, которые отсутствуют в шестаковском. Исследователь делает вывод, что оба текста восходят к какой-то одной, не дошедшей до нас ранней редакции — непосредственно или опосредованно через другие, также не сохранившиеся списки.
Изначальный же текст «Жития» преподобного Трифона составил, по мнению современных учёных, некий вятчанин, который приезжал для работы и в прикамские земли. «Во всяком случае, он беседовал с учениками Трифона Вятского, скорее всего, во второй четверти XVII века — с Досифеем и Евсевием, — отмечает кандидат исторических наук Андрей Мельничук. — Они пересказывали житийные события как бы со слов самого Трифона, хотя прошло уже 50–60 лет с тех событий, поэтому многое было утрачено, многое было показано в мифологическом стиле. Житийные источники вообще достаточно мифологичны».
Подлинник никодимовского «Жития» преподобного Трифона в начале XX века хранился в библиотеке Пермской духовной семинарии и в годы революции и Гражданской войны был утрачен. В настоящее время текст этой редакции малоизвестен и дошёл до нас лишь благодаря публикации Струминского.
Архимандрит Никодим, передавая в 1838 году купцу Калашникову список «Жития», естественно, передал с ним и текст службы. Впоследствии текст «Жития» попал в Пермь, а служба осталась в Чердыни и таким образом дошла до наших дней, отложившись в фондах Чердынского музея истории веры. По нашей просьбе документ изучил известный специалист в области древнерусской литературы, доктор Гейдельбергского университета, православный архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт). Проанализировав язык службы, он пришёл к выводу, что текст, судя по всему, дословно списан с рукописи, составленной ещё в первой половине XVII века. Потому и «Житие» может не просто восходить к одной из не дошедших до нас ранних редакций, но может быть её точным списком.
Как указывают все редакции «Жития», Трифон оказывается на Пермской земле в 60-е годы XVI века и останавливается в Орле-городке, тогдашнем центре строгановских владений. Там он знакомится с самим Строгановым, исцеляет его сына и в возрасте 22 лет постригается в монашество в находившемся поблизости Пыскорском монастыре. Доктор исторических наук Георгий Чагин подчёркивает этот факт, замечая, что именно у нас преподобный начал свой духовный путь.
Согласно «Житию», через некоторое время Трифон покидает Пыскорскую обитель и переселяется на берега Камы и Мулянки, чтобы вести миссионерскую деятельность среди остяков-язычников в районе, называемом Гляденовским городищем. Струминский обращает внимание на следующее: шестаковское «Житие» указывает, что Трифон поселился под «древесами великими и многоветвенными», а никодимовское говорит более конкретно — «два дерева велия, ветви имуща много».
По преданию, у местных жителей была жертвенная ель, которую они почитали и боялись. Считалось, что проявивших неуважение к ней ожидает скорая смерть. Чтобы искоренить языческие предрассудки, преподобный срубает дерево. Ученые не могли не обратить внимания на переклички текста «Жития» Трифона с «Житием» Стефана Великопермского, миссионера XIV века, канонизированного в 1545 году, то есть буквально за год до рождения Трифона. Историк и археолог Андрей Мельничук замечает, что Стефан, безусловно, вошёл в историю как мощный и яркий миссионер Русской православной церкви:
«Когда стали писать «Житие» Трифона, естественно, брали кальку со Стефана Пермского. В описаниях много схожего с тем, как они проводили миссионерскую деятельность — один рубил берёзу, другой ель».
Андрей Мельничук делает акцент на том, что отличает Трифона Вятского от Стефана Великопермского: «Читая «Житие» Трифона, мы видим, что он живёт в пещерах, как-то замкнуто. Он живёт вне мира, не сообщается с миром, является отшельником. Как показывает практика, отшельники миссионерской деятельностью не занимаются, они отходят от мира сего».
По преданию, у местных жителей была жертвенная ель, которую они почитали и боялись. Считалось, что проявивших неуважение к ней ожидает скорая смерть. Чтобы искоренить языческие предрассудки, преподобный Трифон Вятский срубает дерево.
С Камы Трифон возвращается в Пыскорский монастырь, откуда вскоре, в 1572 году, при поддержке Строгановых переселяется на Чусовую — место, где впоследствии и возникла Чусовская Успенская обитель. Здесь Трифон миссионерствует семь лет. Причиной переезда сюда было множество людей, которые приходили к преподобному в Пыскорский монастырь. В Успенке Трифон ищет уединения.
Чусовские земли преподобный Трифон покидает после драматических событий. Согласно «Житию», Трифон выжигает траву для того, чтобы заниматься земледельческими работами. Идёт сильный ветер и относит огонь в сторону складов Строгановых. Склады загораются, полыхает огромное пламя. Разъярённые местные жители спускают Трифона с горки, но ему удаётся уцелеть, внизу он находит лодку и перебирается на другой берег. По одной из версий, на том берегу находятся казаки Ермака Тимофеевича, будущего знаменитого покорителя Сибири. Казаки якобы вмешиваются в эту ситуацию, но «Житие» ничего об этом не упоминает.
Зато в «Житии» описано, как после пожара по приказу Строганова преподобного Трифона заковывают в железо. Тогда же преподобный предсказывает Строганову, что вскоре и его ожидает та же участь. Действительно, как написано в «Житии», спустя четыре дня на самого Строганова по приказу царя Иоанна Грозного накладывают оковы.
Что же касается Ермака, то версию о его знакомстве с Трифоном выдвигает церковный историк протоиерей Артемий Веденеев. По его предположению, именно казаки спасают преподобного от гнева строгановских приказчиков.
В 70-е годы XVI века Россия уже много лет ведёт тяжёлую Ливонскую войну. Наша страна в одиночку противостоит двум крупным и сильным государствам того времени — Речи Посполитой и Швеции. Помимо этого, приходилось периодически отбивать набеги крымских татар, которые пользовались благоприятным случаем, чтобы пограбить русские земли и захватить пленных для последующей продажи на невольничьих рынках.
В это время по Волге разбойничают отряды вольных казаков, которые совершают опустошительные набеги на ногайских татар. Царь Иоанн Грозный ведёт переговоры с Ногайской ордой о совместных боевых действиях против Крымского ханства. В такой ситуации казачьи набеги на ногайцев оказываются весьма некстати. Царские отряды пытаются смирить волжских казаков, но это было не так-то просто.
Одним из самых грозных казачьих атаманов был Ермак Тимофеевич. «И вот этих-то лихих казаков в апреле 1579 года Строгановы пригласили к себе. 21 июня 1579 года 540 человек во главе со своими атаманами прибыли в Чусовские Городки», — говорит протоиерей Артемий Веденеев.
Кандидат исторических наук Григорий Головчанский замечает, что можно строить гипотезы о личном знакомстве Трифона и Ермака, но призывает к осторожности: «Нет ни одного письменного источника, который подтвердил бы этот факт. Вообще личность Ермака мифологизируется. О нём мы очень мало знаем — по письменным источникам, которые создавались через несколько десятилетий после его похода в Сибирь. Тогда соратники Ермака в лучшем случае были глубокими старцами, а скорее всего, тексты были составлены по рассказам людей, которые слышали рассказы тех людей, которые ходили с Ермаком».
Протоиерей Артемий Веденеев согласен, что однозначных указаний в источниках на связь Трифона с Ермаком нет, но полагает, что в науке иногда следует выдвигать смелые гипотезы: «Иначе никакая наука не будет двигаться, если мы будем оперировать только апробированными и строго подтверждёнными фактами. Мне кажется, что очень большой процент вероятности в том, что наше предположение верно».
Как бы там ни было, в 1579 году Трифон оставляет чусовские берега и направляется в Вятские земли. «Что-то всё у него не складывалось здесь, в Пермском крае, не складывалось и с населением, и со Строгановыми. И поэтому он покидает Пермскую землю. А там, на Вятке, Трифон развернулся на полную мощь», — замечает профессор Георгий Чагин. Именно на Вятских землях преподобный совершает свои главные духовные подвиги, основывает выдающуюся монашескую обитель — Успенский Трифонов монастырь, приобретает известность и авторитет среди высших духовных и светских чинов Государства Российского. Примирился он и со Строгановыми: «Мы знаем, что когда преподобный стал жить на Вятке, он многократно к ним обращался за помощью, за поддержкой», — указывает протоиерей Артемий Веденеев.
В вятский период своей жизни преподобный Трифон несколько раз бывает в Москве. Во время третьего визита, 1 августа 1595 года, в царствование Фёдора Иоанновича, он дарит Никите Строганову подписную икону Владимирской Божьей Матери в серебряном окладе с каменьями. На обратной стороне иконы надпись: «От архимандрита Трифона Никите Строганову». В настоящее время икона хранится в Пермской художественной галерее.
«С одной стрючицей, с тем, что можешь унести ты сам, преподобный Трифон, как и апостолы, пускался в путь. Вот это, мне кажется, самое главное для каждого верующего человека, — утверждает протоиерей Артемий Веденеев. — Не ожидание благоприятных условий, не требование каких-то особых преференций, а делать то, что можешь делать ты. И, как говорит пословица: «а кто идёт, того Бог ведёт». Вот это самое главное».
